Юный Саша был полон романтических мечтаний. Предстоящая поездка волновала и радовала одновременно. Он впервые отправится один, без отца, в ответственное путешествие по самым дальним уголкам России! 19 лет – отличный возраст для покорения городов, которые раньше видел только на карте. А если компанию составит мудрый наставник Жуковский – о чем еще можно мечтать? Великий князь Александр Николаевич не ожидал, что общение с простым народом напугает его до ужаса.
Воспитание императора
Саша не должен был наследовать престол. До семи лет он был просто одним из великих князей Романовых. Сашу ждала необременительная военная служба и беззаботное великосветское порхание. Однако в 1825 году его отец неожиданно стал императором Николаем I, и в жизни семилетнего Саши всё сразу изменилось. За его воспитание взялись лучшие умы эпохи, на мальчика устремились взгляды всей страны. Непомерная психологическая нагрузка!
Профессор Леонид Ляшенко в монографии “Александр II, или история трёх одиночеств” отмечает: “Самым неприятным и непонятным и для наставников, и для родителей Александра была странная апатия, хандра, нападавшая на ребенка совершенно внезапно и погружавшая его в некое подобие транса. В такие минуты для него не существовало ни уроков, ни игр, ни соучеников или наставников, и он, разоткровенничавшись, начинал говорить, “что не хотел бы родиться великим князем”.
Александр всегда был мягким человеком, несколько поверхностным, сентиментальным, иногда невыдержанным – не лучший набор качеств для будущего руководителя государства. Но именно благодаря этим чертам характера Саша очень привязался к своему главному наставнику – знаменитому поэту Жуковскому. Василий Андреевич был таким же романтиком, как его воспитанник. Жуковский весь был полон элегиями и балладами, мир казался ему одной большой поэмой. Кстати, именно он написал слова гимна “Боже, Царя храни!”, а квинтэссенцией его творчества является стихотворение под названием “Невыразимое”.
И вот этому “русскому Дон Кихоту” доверили сопровождать наследника престола в тяжелейшей поездке по суровой крестьянской глубинке.
Поэт под лестницей
Вообще-то Жуковский сам решил, что царственному юноше следует расширить кругозор и познакомиться со своими подданными лицом к лицу. Поэт писал: “Я не жду от нашего путешествия большой жатвы практических сведений о России… Главная польза – вся нравственная, польза глубокого неизгладимого впечатления”. Василий Андреевич и название для поездки придумал соответствующее: “Всенародное венчание с Россией”.
Маршрут специально выбрал посложнее, чтобы добиться максимальных эмоций: Новгород Великий, Тверь, Ярославль, Кострома, Пермь, Екатеринбург, Тюмень, Тобольск, Курган, Оренбург, Казань, Симбирск, Саратов, Пенза, Тамбов, Калуга, Москва. Во многих из этих городов цари никогда раньше не бывали.
Тронулись в путь 2 мая 1837 года. Железных дорог тогда еще не было, передвигались по обычным разбитым дорогам, по грязи и пыли, на лошадях – целой кавалькадой колясок и экипажей всех цветов и фасонов. Наследника сопровождала внушительная свита, состоявшая из его учителей и молодых гвардейских офицеров.
С первого же дня начались разочарования. Сначала – у самого Жуковского. Наследник, едва выехав из Зимнего дворца, сразу отбился от рук. Их дружба, казавшаяся в Петербурге такой крепкой и сердечной, растряслась без остатка на дорожных ухабах. Василий Андреевич ужасно обижался на великого князя и бесконечно страдал от российских реалий.
Вот несколько записей из дневников поэта: “Ночлег у Жадовского, оригинал для Гоголя. Он построил наскоро дом для великого князя. Мой ночлег под лестницей. Оскорбительное чувство… Подольск. Гостиница для свиней… Переезд из Оренбурга до Уральска. Великий князь в закрытой коляске. Ссора с великим князем… Опять глупая ссора. Пребывание в Рязани. Наденьте картуз, ваша жизнь драгоценна”.
Великий князь в ужасе
А что же сам “жених”, которого “обвенчали с Россией”? Александр Николаевич пребывал в огромном стрессе. Народная любовь легла на его юношеские плечи тяжелым грузом. Как пишет профессор Ляшенко, “многие тысячи людей, собравшихся на берегу Волги, чтобы только увидеть наследника, часами стояли по пояс в воде: так лучше можно было рассмотреть его плывущего мимо в лодке. Крик “ура!”, постоянно сопровождавший путешественников, настолько навяз в ушах, что слышался великому князю и его свите даже в полной тишине, заставляя их просыпаться по ночам”.
Генерал Юрьевич, сопровождавший Александра в поездке, докладывал: “Часто он подвергается неизбежным задержкам (народ останавливает проезд экипажа, часто с трудом может продраться сквозь толпу жаждущих насладиться его взором”. И каждый норовил обратиться к цесаревичу с просьбой или жалобой. За 7 месяцев поездки наследник принял 16 тысяч прошений, некоторые удовлетворял прямо на месте, какие-то отправлял в столицу.
А в Калязине великий князь испытал такое эмоциональное потрясение, что действительно запомнил этот город на всю жизнь. Его письмо отцу в тот день довольно бессвязно: “Нигде народ меня не встречал с таким остервенением от радости, они отпрягали от нас лошадей, мы принуждены были сесть в дрожки исправника, мою лошадь понесли было, потом при переправе на пароме столько набралось народу, что он было стал погружаться в воду, так что я точно Бога благодарил, как выбрался из этого ужасного Калязина”. И потом Александр не раз вспоминал этот случай: “Прием везде одинаков, по-московскому, но ничего не может сравнится с Калязиным, я без ужаса не могу вспомнить”.
Но самый драматичный эпизод случился в Тюмени. Описание произошедшего есть только в дневниках Жуковского: “Бедственное начало дня. В толпе народа, стремившегося за великим князем, женщина подвернулась под лошадей, и ее ушибло колесом. Я оставил ее на руках нашего подлекаря. Городничему дано 200 рублей для лечения. Но этого мало. Глупая ссора с великим князем. Не возвратиться ли мне? Ошибка…”
Историк Тимур Гузаиров поясняет: “Женщина, раздавленная коляской цесаревича и фактически оставленная на произвол судьбы, – этот факт воспринимался поэтом как живой, реальный, непридуманный символ путешествия по России. У потрясенного Жуковского впервые возникает желание оставить свиту. Поэт болезненно переживал эту ситуацию, которая свидетельствовала о разрыве и слепоте в отношениях между цесаревичем и подданными: с одной стороны, массовый народный психоз, а с другой – равнодушие великого князя к частной судьбе человека из народа. 5 июня Жуковский осознал, что сценарий публичной коммуникации и характер действительных отношений могут не соответствовать и противоречить созданной им формуле «Всенародного обручения с Россией»”.
Возвращение
Семь месяцев спустя, 12 декабря 1837 года, путешественники вернулись в Петербург – подавленными, вымотанными и разобщенными. Жуковский мучительно переживал свой педагогический провал – он впервые увидел, что нравственное воспитание наследника ему не слишком удалось, что добрый и сентиментальный мальчик Саша стал весьма надменным и временами слабохарактерным взрослым.
Тем не менее, Василий Андреевич не отказался от престижного статуса наставника великого князя и спустя несколько недель отправился с Александром в новое путешествие – на этот раз по просвещенной Европе, где никто не бросался под колеса и не кидался в воду навстречу цесаревичу. Там, на родине романтизма и рыцарства, “русский Дон Кихот” немного оправился от пережитого и постепенно пришел в себя.
А его воспитанник тем временем вовсю флиртовал с английской королевой и старался не вспоминать про далекий и “ужасный” Калязин.
Повлияло ли российское путешествие Александра II на его дальнейшее решение об отмене крепостного права? Возможно. Хотя император выдержал большую паузу. Он освободил крестьян спустя лишь четверть века после той юношеской поездки.
Поддержите проект и получите эксклюзивный исторический контент: - каждую пятницу - редкая или уникальная историческая фотография с моими пояснениями; - раз в месяц бонус - интересный аудиорассказ из серии «Царские слуги». Подписаться можно в группе Уютной империи ВКонтакте. Стоимость подписки - 50 рублей в месяц. Отменить можно в любой момент. Добро пожаловать в Царскую ложу Уютной империи 💚