«Дело было в двенадцатую луну второго года Тэммэй, в год тигра, старшего брата воды…» Так начинается история странствий японского капитана Дайкокуя Кодаю, которому после серии опасных приключений удалось трижды лизнуть – да-да, лизнуть – руку императрице Екатерине II. Это рассказ об упрямстве и отчаянной любви к родине. Наш герой отверг богатства Российской империи, лишь бы только вернуться домой. Но родина встретила капитана не слишком приветливо…
Кораблекрушение
Итак, дело было в январе 1783 года. Капитан Кодаю весело насвистывал, поглядывая на мелкие барашки ласковых волн бухты Сироко. Трюмы его корабля «Синсё-мару» были забиты обычным купеческим грузом: хлопчатобумажные ткани, лекарства, бумага, посуда и 75 тонн отборного риса. На борту – 17 человек. Не все опытные моряки, но в этом плавании ничего сложного, до столицы рукой подать. «Скоро будем в Эдо!» – радовался Кодаю и все спрашивал совета у товарищей: что бы такого затейливого привезти из города молодой жене? А ведь еще нужно подобрать подарки матери и двум сестрам. Ох и хлопотным получится путешествие!
Но хлопоты оказались совсем не такими, как думалось Кодаю. Тихий океан без предупреждения и со всей яростью обрушился на маленький торговый «Синсё-мару».
Рассказывает японский ученый Кацурагава Хосю: «К рассвету рев громадных бешеных волн стал подобен грохоту грома. Они обрушивались на корабль, как громады гор. Все растерялись и не знали что делать: сначала спилили и выбросили в море мачту, потом стали бросать за борт и груз. Так в течение семи или восьми дней корабль гнало ветром все дальше и дальше на восток. Позади уже не было видно даже гор, а корабль все несся и несся по воле волн неизвестно куда по безграничному простору океана».
Буря стихла через две недели. Только тут выяснилось, что корабль получил пробоину – ее заткнули оставшейся хлопчатобумажной тканью. Из своей одежды моряки сшили новые паруса, оставшийся от руля румпель приспособили под мачту. К счастью, на борту осталось много риса, им и питались. Пили дождевую воду и старались не падать духом, но это было сложно. В пасмурные дни скитальцы теряли к жизни всякий интерес, валялись на мокрой палубе, не обращая внимания на ливень.
Так прошло долгих семь месяцев. За это время один матрос скончался от желудочной инфекции. Лишь в последний день июля потрепанный «Синсё-мару» прибился к какому-то пустынному острову. Странники высадились на берег и с ужасом осознали, что находятся на одном из Крысьих островов Алеутского архипелага. Амчитка не так давно присоединилась к Российской империи, которую японцы называли «страной длинноруких», «страной длинноногих» и «страной людей с дырой в груди». Этим их познания о России, в принципе, и исчерпывались.
Дело в том, что в XVIII веке Япония была чрезвычайно изолированным государством. Жителям запрещалось выезжать за границу и общаться с иностранцами, за это грозила смертная казнь. Однако моряки не по своей воле покинули родину, и потому были уверены – дома их поймут и простят. Главное – вырваться из чужой страшной страны. И это оказалось почти невыполнимой задачей.
Настоящий друг
На промозглой, бесплодной, продуваемой всеми ветрами Амчитке японцы провели четыре бесконечных года. Общались с немногочисленными алеутами и русскими промышленниками. Питались рыбой и корой вишневых деревьев. Семеро членов экипажа не выдержали – скончались от цинги. Остальные жили надеждой на прибытие корабля с большой земли, который приходил на Амчитку раз в несколько лет. Дождались – но снова не повезло! Прямо на глазах измученных скитальцев корабль разбился о скалы.
Однако Кодаю и тут не сдался. Японцы подружились с русскими промышленниками, которые тоже страстно хотели вернуться домой, и всем миром затеяли самый дерзкий проект в истории Крысьих островов. Слово историку Кацурагаве: «Собрав вместе снасти русского корабля, старые гвозди, оставшиеся от корабля Кодаю, и дерево, выброшенное на тот остров, они через год построили корабль грузоподъемностью около шестисот коку (90 тонн). На него погрузились двадцать пять русских и девять японцев во главе с Кодаю… Пройдя морским путем одну тысячу четыреста верст, 23 августа того же года корабль благополучно пристал к Камчатке».
На Камчатке пришлось задержаться на год. Здесь скончались еще трое моряков из команды Кодаю. Наконец в 1789 году остатки экипажа «Синсё-мару» – шесть человек – добрались до Иркутска. Они все больше отдалялись от Японии, но другого пути на родину не было. Потерпевшие кораблекрушение японцы были обречены остаться в России. Две империи не общались друг с другом, и только личное вмешательство главы государства могло изменить судьбу Кодаю и его товарищей.
Двое из шести моряков были слишком измучены, чтобы продолжать борьбу за возвращение домой. Правительство предложило им остаться в Иркутске и преподавать в народном училище японский язык; матросы согласились, взяли русские имена и завели здесь семьи.
Но Кодаю трижды отказывался от самых щедрых предложений, хотя у него был шанс стать зажиточным купцом или важным чиновником. Настойчивость капитана восхитила самого образованного человека Иркутска – профессора и академика Кирилла Лаксмана, который свободно говорил на семнадцати языках и при этом «обладал прекрасной памятью, добрым сердцем и искренним характером».
Лаксман отправил прошение самой императрице, в котором рассказал о Кодаю и предложил подумать – а не пора ли России установить торговые отношения с Японией. Екатерина ничего не ответила, и тогда Лаксман решил действовать напрямую. Он взял с собой Кодаю и отправился в Петербург.
«Бедняжка» капитан
Лаксман пробивался к государыне несколько месяцев. Наконец, в мае 1791 года Екатерина согласилась принять Кодаю в Царском Селе. Мраморные залы и четыре сотни придворных произвели мощное впечатление на капитана, родившегося в крошечной японской деревушке. У него замерло сердце, он буквально не мог пошевелиться. Потом немного пришел в себя и робко побрел к императрице, восседавший на роскошном троне.
Рассказывает историк Кацурагава: «Он опустился на левое колено, а правое выставил и, положив одна на другую руки, протянул их вперед. Императрица вытянула правую руку и кончики пальцев положила на ладонь Кодаю, и он трижды как бы лизнул ее… Потом Лаксман поведал грустную историю экипажа «Синсё-мару», и императрица громким голосом произнесла: «Бэнъясйко» («бедняжка» – прим.авт.)… Когда Кодаю подробно ответил на вопросы, она промолвила: «Охо, дзяуко» («ох, жалко!» – прим.авт)». По крайней мере, именно так послышалось японцу.
«Бедняжку» капитана в знак особого расположения императрицы покатали на золотой карете цесаревича и подарили золотую медаль, французские часы, 150 золотых монет и почему-то микроскоп. Остальным японцам тоже достались ценные сувениры. А Лаксману оплатили все расходы, да еще и кольцо с бриллиантом передали от государыни. Но самое главное – Екатерина загорелась идеей торговли с Японией и приказала снарядить экспедицию к берегам Хоккайдо.
Кодаю был вне себя от счастья. Скоро он увидит родных. Он пытался посылать им письма из России, но ответа так и не получил. Да и сам в этих письмах признавался, что надежды на их доставку так же мало, «как и на то, что удонгэ расцветет». Удонгэ – это мифическое дерево из японских легенд, которое цветет раз в три тысячи лет.
Но, кажется, на этот раз чудо все-таки произошло. Девятилетнее путешествие экипажа «Синсё-мару» завершалось. В живых к этому моменту оставалось всего пятеро моряков, двое из них осели в Иркутске, на родину возвращались трое. Один скончался по дороге в Японию. В столицу добрались двое, в том числе Кодаю.
Домашняя ссылка
Путешественников сразу отправили на прием к японскому императору. Но здесь все было совсем не так, как при дворе Екатерины II. Лизать руку никому не пришлось. Японскому императору недавно исполнился 21 год, он чувствовал себя неуверенно, потому во время аудиенции не проронил ни слова и даже занавесил свой трон плотной шторой, чтобы никто его не видел. О своих приключениях моряки рассказывали дворцовым сановникам, стараясь не смотреть в сторону таинственной шторы, за которой скрывался самый могущественный человек империи.
Смертная казнь путешественникам не грозила – все-таки Кодаю прибыл в составе официальной российской делегации. Однако на всякий случай капитана поселили в глуши, где специально для него построили скромный домик. К капитану постоянно приезжали ученые и писатели, расспрашивали о России, составляли по его рассказам энциклопедии и справочники. Благодаря Кодаю «страна людей с дырой в груди» теперь стала называться страной людей с добрым сердцем. Капитан каждый день вспоминал свои приключения, рисовал иллюстрации к изданиям о России. Доволен ли он был своей тихой жизнью в ссылке? Не пожалел ли, что вернулся в Японию? Трудно сказать.
Всего один раз Кодаю позволили навестить родную деревню, где он узнал, что матери, жены и младшей сестры давно нет на свете. Из родных у капитана осталась только старшая сестра – которой он все-таки привез подарки, только не из японской столицы, а из российской. От самой Екатерины Великой.
Исторические материалы по теме:
- Кацурагава Хосю «Краткие вести о скитаниях в северных водах» («Хокуса монряку») // Перевод с японского, комментарий и приложения В.М. Константинова
- Кирилл Карташов «Жизнь и судьба Дайкокуя Кодаю после возвращения в Японию»
Поддержите проект и получите эксклюзивный исторический контент: - необычный факт из истории России с иллюстрацией - каждую неделю; - интересный аудиорассказ из серии «Царские слуги» - каждый месяц. Подпишитесь в группе Уютной истории ВКонтакте ⇢ Стоимость подписки - 50 рублей в месяц. Отменить можно в любой момент. Добро пожаловать в клуб Уютной истории 💚