На недавней встрече «Книжных охотников» меня спросили, почему я люблю «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Тут все очень непросто.
Интересная штука с Холденом Колфилдом, главным героем романа. У литературных критиков он вызывает дикое раздражение.
Одни считают его дурным примером для молодежи, кричат, что Холден поощряет в детях склонность к бунту, пьянству и разврату. По этой причине книгу двадцать лет запрещали в США, что только подогрело к ней интерес.
Другие эксперты, презрительно усмехаясь, называют 16-летнего героя бездельником и неудачником, не способным даже снежок бросить, не что постоять за себя и свои идеалы. Какой же это бунтарь, говорят литературоведы, если Холден — безвольная жертва; лишь в своем воображении он расправляется с хамами и мерзавцами. А в реальности — ни одно дело не доводит до конца, катается на такси, живет в дорогом отеле, ходит по театрам; не таким мы представляем себе истинного революционера, дорогие товарищи!
Но у меня есть собственное мнение о Холдене. Он не бунтарь, но он и не бездельник. Он волк-одиночка. Лесной отшельник. Неслучайно он повсюду ходит в красной охотничьей шапке.
Холден — один против целого Нью-Йорка. Манхэттен бурлит, он переполнен людьми и событиями, он головокружителен и опасен. Это город снобов и больших денег, здесь нет места душевным порывам. Нью-Йорк фантастически трудно покорить… Но Холдену это давно удалось. В Нью-Йорке он как рыба в воде. Знаком с нужными людьми, понимает негласные законы местной жизни, знает все модные места.
Однако единственное, что его интересует в каменных джунглях — маленький островок настоящей природы: Центральный парк с зоопарками и утками, которые неизвестно куда деваются на зиму.
Он ищет любовь, но это погоня за миражом: он так и не смог дозвониться до прекрасной Джейн Галлахер. Вместо возвышенной Джейн ему попадается пустая девчонка Салли Хейс — олицетворение ненавистного Холдену Нью-Йорка.
Пожалуй, Холден влюблен в Джейн именно потому, что она недостижима. Идеальная жизнь для него — это полное одиночество, по крайней мере — на ближайшие годы:
«Я решил сделать вот что: притвориться глухонемым. Тогда не надо будет ни с кем заводить всякие ненужные глупые разговоры. Если кто-нибудь захочет со мной поговорить, ему придётся писать на бумажке и показывать мне. Им это так в конце концов осточертеет, что я на всю жизнь избавлюсь от разговоров. Все будут считать, что я несчастный глухонемой дурачок, и оставят меня в покое. Я буду заправлять их дурацкие машины, получать за это жалованье и потом построю себе на скопленные деньги хижину и буду там жить до конца жизни. Хижина будет стоять на опушке леса — только не в самой чаще, я люблю, чтобы солнце светило на меня во все лопатки. Готовить еду я буду сам, а позже, когда мне захочется жениться, я, может быть, встречу какую-нибудь красивую глухонемую девушку, и мы поженимся. Она будет жить со мной в хижине, а если захочет что-нибудь сказать — пусть тоже пишет на бумажке. Если пойдут дети, мы их от всех спрячем. Купим много книжек и сами выучим их читать и писать».
Почему роман называется «Над пропастью во ржи»? Критики обычно ссылаются на мечту Холдена «ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть». Но наш герой слишком умен, осторожен и ироничен, чтобы доверять ему на все сто процентов. На лесного волка нельзя полностью положиться.
Гораздо более внятное объяснение дает мистер Антолини, учитель Холдена. Единственный наставник, которого наш герой по-настоящему уважает, предупреждает:
«Мне кажется, что ты несешься к какой-то страшной пропасти… Пропасть, в которую ты летишь, – ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти».
Сэлинджер, родившийся и выросший на Манхэттене, в возрасте тридцати четырех лет исполнил юношескую мечту Холдена — поселился в глуши за высоким забором и никого не пускал в свой дом, в особенности журналистов… И даже врачей для своей дочери. Кажется, его внутренний Холден все-таки упал в ту страшную пропасть, о которой предупреждал мистер Антолини.
И все же я бесконечно благодарна Сэлинджеру за эту книгу. Впервые я прочитала ее четверть века назад, но перед глазами до сих пор стоит замерзший пруд в Центральном парке, бейсбольная рукавица Алли, осколки пластинки «Крошка Шерли Бинз» — и рождественский Нью-Йорк во всей своей жестокой красоте.
Я не могу гарантировать, что вам понравится этот роман. Но вы никогда не забудете Холдена Колфилда.