“Сын мой влюблён”, – радовалась Екатерина II, когда Павел женился на немецкой принцессе, очень похожей на саму императрицу в юности. Государыня лично подобрала сыну невесту и была очень довольна результатом своего сватовства… Пока невестка не заявила Екатерине, что та всё делает неправильно. Увы, дерзкая барышня и представить себе не могла, чем закончится для неё противостояние с самодержицей всероссийской.
Сватовство
Павлу еще и восемнадцати лет не исполнилось, а мать уже развернула целую кампанию по поиску подходящей партии для великого князя. Можно представить себе сложности, с которыми столкнулась Екатерина. В Европе – десятки крошечных княжеств, и в каждом – сразу несколько знатных девиц на выданье. По происхождению все они годятся в качестве будущей невестки. Но как выбрать самую лучшую – красивую и покорную?
Императрица, конечно, не могла себе позволить годами раскатывать по всем европейским замкам и знакомиться с каждой принцессой. Соцсетей в те годы не было. Так что Екатерине оставалось только одно – положиться на мнение доверенного лица. Выбор государыни пал на барона Ассебурга, который много лет служил посланником Дании в России и за это время успел подружиться с Екатериной. Не успел барон выйти в отставку, как русская императрица тут же призвала его к себе и поручила невероятно деликатную миссию – стать ее “глазами и ушами” в матримониальной командировке.
Екатерина вручила своему агенту “Краткие правила для принцессы, которая будет иметь счастие сделаться невесткою ее императорского величества императрицы Российской и супругою его императорского высочества великого князя”. В этом документе есть несколько любопытных пунктов, например: “Почтительность и уважение должны быть соединены в ней с нежнейшею привязанностью к императрице, ее свекрови”. При этом отдельно подчеркивается, что принцесса должна быть умницей: “Необходимо, чтобы она не скучала в свете каждый раз, когда по обязанности должна будет его посещать, что будет ей не трудно, если она пожелает образовывать себя беседами с людьми просвещеннейшими и образованнейшими”.
Итак, барон Ассебург отправился в ответственное путешествие, из которого почти ежедневно слал Екатерине подробнейшие описания потенциальных невест и их художественные портреты. Переписка барона с императрицей представляет собой довольно забавное чтение и более всего напоминает пересуды двух сплетниц.
Барон Ассебург отчитывается: “Согласно велениям вашим я приложу старание к разоблачению характера принцессы Вильгельмины Дармштадтской от сомнений, приписывающих ему то всевозможные добродетели, то смесь мало приятных недостатков. Что я имел честь писать касательно этого предмета в предыдущих моих донесениях, было взято мною со слов маркграфини Дурлахской, ее тетки, принцессы с умом, способным проникнуть во всякий другой и уловить его хорошие и дурные стороны”.
Екатерина отвечает: “Портрет Вильгельмины, присланный вами, выгодно располагает в ее пользу и надобно быть очень взыскательным, чтобы найти какой нибудь недостаток в этом лице. Черты лица правильные; я сравнила этот портрет принцессы с первым, присланным вами ранее, и опять прочитала описание тех особенностей, которых, как вы находите, не уловил живописец. Из этого обзора я вывела заключение, что веселость и приятность (всегдашняя спутница веселости) исчезли с этого лица и, быть может, заменилась натяжкою строгого воспитания и стесненного образа жизни… Из нее может сложиться характер твердый и достойный. Но надобно доискаться: откуда идут слухи о ее склонности к раздорам? Приводят ли какой-либо факт? Ландграфиня Дурлахская, ее тетка, обвиняющая ее в этом, может ли это чем доказать?”
Свадьба
Бесконечные обсуждения принцесс довели императрицу до головной боли. Она даже сравнила себя с ослом, “который который умирал от голоду между несколькими охапками сена, потому что не умел решиться, которую начать есть”. В конце концов Екатерина пригласила в Петербург сразу трех невест – все дочери ландграфини Дармштадской, – чтобы к выбору подключился сам Павел. За сестрами (“немножко удивленными, немножко дрожащими”) снарядили русский военный корабль, который доставил их в Петербург без всяких затруднений. Императрица даже расщедрилась на “подъемные” – выдала девушкам 80 тысяч гульденов “на булавки”, чтобы они заказали себе нарядные платья для встречи с женихом.
Самой старшей сестре было 18, самой младшей – 15, но Павлу приглянулась средняя – 17-летняя Вильгельмина. Как отмечала Екатерина, “старшая очень кроткая; младшая, кажется, очень умная; в средней все нами желаемые качества: личико у нее прелестное, черты правильные, она ласкова, умна; я ею очень довольна и сын мой очень влюблен… Я дала ему три дня сроку, чтобы посмотреть не колеблется ли он, и так как эта принцесса во всех отношениях превосходит своих сестер, то на четвертый день я обратилась к ландграфине, которая, точно также как и принцесса, без особенных околичностей, дала свое согласие. Принцесса учится русскому языку и решилась переменить вероисповедание”.
Так немецкая принцесса Вильгельмина стала великой княгиней Натальей Алексеевной, а Екатерина II – довольной свекровью, написавшей вот такое письмо своей подруге госпоже Бьельке: “Сын обзавелся своим домом; намеревается жить на мещанский лад, ни на шаг не отходить от своей супруги, и между ними нежнейшая дружба. С удовольствием принимаю пожелание ваше — маленького великого князя через год; мы не отказались бы и от маленькой великой княжны. Для меня все равно, то или другое, лишь бы дела шли на лад”.
Семейная жизнь
Первое время Павел был несказанно счастлив. В Наталье он неожиданно нашёл защитницу. Великий князь всегда терялся в присутствии властной матери, но после свадьбы вдруг оказалось, что его молодая жена знает, как противостоять Екатерине. Историк Юрий Сорокин сообщает: “Наталья Алексеевна вопреки расчетам Екатерины оказалась женщиной гордой, сильной, с твердым характером. Она полностью подчинила своему влиянию нервного, впечатлительного мужа”. Павел писал своему другу Андрею Разумовскому: “Прочь химеры, прочь тревожные заботы! Поведение ровное и согласованное с обстоятельствами – вот мой план”.
Разумовский тоже всячески поддерживал Павла в его возмужании. Это были лучшие годы великого князя – с одной стороны верный друг, с другой – любимая жена. Беззаботная юность, полная надежд! Мемуарист Фёдор Головкин рассказывает: “Павел, будучи в то время еще очень молод, в семейной жизни, у себя дома, проявлял высшую степень фамильярности и товарищеских отношений. Граф Разумовский входил к нему утром, когда он еще был в спальне с великой княгиней, которая очень смеялась над его возней с фаворитом, при чем оба иногда, во время свалки, валялись на кровати”.
Наталья сплотила вокруг себя противников Екатерины. “Молодой двор” очень не нравился императрице, в нём бродили опасные либеральные рассуждения: Наталья, воспитанная в свободном европейском духе, позволяла себе критиковать государыню за жесткую политику в отношении крестьян, указывала на недопустимость узаконенного рабства. И всё это на фоне Пугачёвского бунта, из-за которого императрица и так была вся на нервах!
Екатерина язвительно комментировала поведение невестки: “До сих пор нет ни добродушия, ни осторожности, ни благоразумия во всём этом, и бог знает, что из этого будет, так как никого не слушают и все хотят делать по-своему… Спустя полтора года и более мы ещё не говорим по-русски, хотим, чтобы нас учили, но не хотим быть прилежными. Долгов у нас вдвое больше, чем состояния, а едва ли кто в Европе столько получает”.
Счастье оборвалось
Обычная свекровь так и ограничилась бы колкостями в адрес невестки. Но Екатерина слишком многое принесла в жертву ради власти – в том числе и собственного мужа. А значит, смелая, но наивная Наталья была обречена.
Трагедия произошла спустя два года после свадьбы. Двадцатилетняя Наталья скончалась при родах. Ребенок также не выжил. Историки расходятся во мнениях о причинах произошедшего. Кто-то говорит о плохом здоровье самой Натальи. Некоторые утверждают, что Екатерина запретила акушерам оказывать великой княгине медицинскую помощь.
Так или иначе, Павел лишился супруги и ребенка. Он был настолько безутешен, что не смог прийти на церемонию прощания. Но Екатерине и этого показалось мало. Чтобы “излечить” сына от тоски, она решилась на крайне жестокую меру. Мемуарист Фёдор Головкин рассказывает: “В течение суток была разыграна самая гнусная интрига, которую когда-либо затевали против памяти усопшей, интрига, которую никто не осмелился бы защитить разумными доводами. Принц Генрих насильно ворвался к упорно уединявшемуся великому князю и сказал ему, что должен открыть ему тайну, а именно, что он убивается ради женщины, совершенно не достойной нежной памяти и сожалений”. Павлу показали поддельные любовные письма Натальи к Андрею Разумовскому. Великий князь, одурманенный отчаянием, поверил в то, что его обманывали самые близкие люди: и молодая жена, и лучший друг.
Павел перестал плакать и, кажется, навсегда перестал что-либо чувствовать. С этого момента он превратился в замкнутого молчуна, которого в Европе прозвали “русским Гамлетом”. С Разумовским он никогда больше не виделся.
Объявленный траур не помешал Екатерине отпраздновать в Царском Селе свой 47-й день рождения. Сразу после торжества императрица с большим энтузиазмом принялась подыскивать своему сыну новую жену. И на этот раз не такую образованную, как несчастная Наталья.
Что ещё почитать по теме:
Несколько слов в защиту Павла I – “русского Гамлета”
Екатерина II – величайшая пропагандистка в истории России
Поддержите проект и получите эксклюзивный исторический контент: - каждую пятницу - необычный факт из истории России с иллюстрацией; - раз в месяц бонус - интересный аудиорассказ из серии «Царские слуги». Подпишитесь в группе Уютной империи ВКонтакте ⇢ Стоимость подписки - 50 рублей в месяц. Отменить можно в любой момент. Добро пожаловать в Царскую ложу Уютной империи 💚