Больше всего он любил Невский проспект — главная улица империи, жизнь кипит! Ради этого вида из окна он проделал полторы тысячи верст из далекой Пруссии; самоотверженно трудился в любую погоду без выходных; творил искусство там, где, кажется, его и быть не могло; соглашался на любые заказы, изобретал технику… И вот, наконец, вершина: целых два этажа дома на Невском носят гордое имя «Фотография К. К. Булла». Увы — триумф великого мастера продолжался недолго. Революция отняла у него фотоателье, двести тридцать тысяч негативов, семью и любимый город на Неве.
Первый фоторепортер России
До одиннадцати лет Карл не говорил по-русски, только по-немецки. Он родился в 1855 году в прусском Леобшютце в купеческой семье. Отец отдал Карла в помощники к петербургскому фотографу. Оказавшись в шумной столице империи, юный провинциал не растерялся. Быстро освоил не только русский язык, но и основы фотодела. Хозяин был очень доволен наблюдательным и вдумчивым учеником, который умел сохранить спокойствие и здравомыслие в любой ситуации. К девятнадцати годам Карл научился фотографировать лучше своего наставника и решился открыть собственное дело.
Он брал самые безнадежные заказы: снимал в полутемных помещениях и в при снегопаде, фотографировал бегущих людей и скачущих лошадей…
А еще он первым вышел на улицы. Карл Булла делает первые в истории России репортажные фотографии: солнечное затмение, обрушение Египетского моста, празднование двухсотлетия Петербурга…
Но чаще всего он фотографирует Невский. Здесь все время что-то происходит! Транспортный коллапс из-за крестного хода, презентация презабавнейшей модели многоместного экипажа, выкрутасы профессиональных велосипедистов на фоне красочного собора…
Булла первым отказывается от штатива, носит фотоаппарат на груди, и это дает совершенно новые ракурсы. Никто до него не снимал автобус с крыши — империала, в гуще самых разных лиц.
Фотосессия в Ясной Поляне
Начало века — счастливейшее время для Карла. Он открывает свое фотоателье на Невском; женится на молодой улыбчивой эстонке с очаровательной ямочкой на подбородке, это его третий брак. Сыновья Александр и Виктор радуют — продолжают и расширяют дело отца, выпускают новаторские документальные и художественные фильмы.
В 1908 году Карл снимает уникальный фоторепортаж — один день из жизни Льва Толстого. Фотосессию приурочили к 80-летию писателя.
Толстой ведет себя в кадре непринужденно: катается верхом на Делире, играет в шахматы с соседями.
Портрет классика тоже удался на славу. Можно разглядеть пронзительные глаза писателя — такую потрясающую детализацию давали сухие бром-желатиновые фотопластины, изобретенные Буллой. У всех моделей Карла выражения лиц очень естественные. Фотограф всегда просил: «Будьте поживее, не сидите так натянуто!»
Фоторассказ Буллы о Льве Толстом завершает снимок, снятый спустя два года: художник Илья Репин читает в газете известие о кончине великого писателя.
Трезвый взгляд документалиста
В эти же годы Карл получает разрешение на съемку царской семьи. Допуск ко двору — вершина карьеры любого предпринимателя дореволюционной России.
Но Булла равнодушен к медным трубам, он верен себе. Николай II на его снимках — не небожитель, а обычный человек с обычными эмоциями. Вот император выходит с церемонии освящении Федоровского собора в Царском Селе. Он устал, раздражен и, кажется, замерз. За ним следуют его дочери-модницы в роскошных дубленках и широкополых шляпах и сын Алексей на руках у воспитателя.
Карл по-немецки беспристрастен. Он работает на контрастах. В один день фотографирует великих княжон — и лиговских хулиганов на льду…
Розовый бал у графини Шуваловой — и страшная столовая для бедных в Гавани…
Брутальное поднятие тяжестей в атлетическом обществе — и тихая, почти церковная торжественность великосветского Пассажа…
Возлюбленная императора, балерина Матильда Кшесинская — и «рыцарь революции», безжалостный мятежник Александр Керенский…
В его объективе — Российская империя как она есть, без прикрас и постановок.
Последние дни на острове Эзель
Карл одним из первых почувствовал приближение революции. Из добропорядочного подданного Российской империи, которым он являлся 38 лет, Булла превратился в глазах многих соотечественников во враждебного «немца, германца».
В газетах появились напоминания об ответственности за разговоры на немецком языке. Однажды Карла арестовали при съемке военных кораблей. Потом отпустили, но чувство тревоги осталось.
В 1916 году Булла передал ателье сыновьям и поехал с женой на ее родину в Аренсбург на острове Эзель Лифляндской губернии, чтобы «проведать недвижимое имущество» ее семьи, как было сказано в официальном прошении о загранпаспорте.
Фотограф рассчитывал переждать опасные времена и вернуться в Петербург к открытию следующей навигации. Но за это время в стране случился переворот, и Карла не пустили обратно. Его сыновья тем временем документировали безумие, охватившее город. В дни революции Невский стал жутким местом.
Карл Карлович остался на острове Эзель до конца жизни. Отрастил длиннющую бороду, как у Толстого, и занялся сельским хозяйством — пилил дрова, косил траву. Учил местных детишек фотографии и снимал деревенских жителей за повседневными занятиями. Соседи и не подозревали, какой великий мастер живет рядом с ними.
Был ли он счастлив? Навряд ли. Фотограф скучал по сыновьям, по столичной суете, по любимому ателье.
Карл Булла скончался в 1929 году от сердечного приступа, случившегося через пять месяцев после осуждения в России его старшего сына Александра. Спустя еще десять лет расстреляли и младшего Виктора.
Лишь в последние годы память о мастере и его семье получила достойное воплощение. Вслед за петербургским Фондом исторической фотографии Карла Буллы открылся замечательный музей его имени в доме на острове Эзель, где Карл Карлович провел свои последние дни.
