«Саша, как будущий император, не может не участвовать в походе, и я хоть этим путём надеюсь сделать из него человека», — писал отец нашего героя, царь Александр II Николаевич, отправляя наследника на Русско-турецкую войну — самую настоящую, не штабную. В 1877-1878 годах Россия помогала балканским странам противостоять Османской империи.
21 мая 1877 года вся семья провожала цесаревича на фронт. Уезжать не хотелось. Дома оставались любимая жена Мария Федоровна, которую цесаревич Александр ласково называл Минни, и трое детей: 9-летний Николай, 6-летний Георгий и 2-х летняя Ксения.
«Обедали у Папа и Мама, а потом простился с детьми, и уложили с Минни их спать, — записал в своем дневнике цесаревич Александр. — Остальной вечер мы провели с Минни вдвоем в моем кабинете, и я укладывал вещи и прибирал все в порядок. В 10 часов собрались все наши к чаю, где я с ними и простился, а в 1/2 11 отправились с Минни на железную дорогу, где собралось все семейство прощаться с Папа и много прочих лиц. Простившись и обнявшись с моей милой душкой женой еще раз в вагоне, мы тронулись в путь. Дай Бог, в добрый час!»
Цесаревич провел на фронте всю кампанию, почти год, возглавляя Рущукский отряд — один из трех, составлявших Дунайскую армию. Под его началом было два корпуса — около 75 тысяч человек. Отряд Александра находился на относительно спокойном участке, по сравнению с Шипкой и Плевной, где решалась судьба войны, но и здесь был весь набор боевых действий: атаки и отступления, рекогносцировки и контратаки.
Наследник уезжал из Петербурга с модными в ту пору бакенбардами, длинными до невозможности, закрывающими воротник мундира и спускающимися едва ли не до пуговиц. Но на фронте ухаживать за этой красотой было некогда. И Александр отпустил окладистую бороду на старорусский манер.
Внутреннее перевоплощение его в богатыря также шло стремительно. Ведь кто такой богатырь? Опытный ратник, защитник простых людей. В отличие от своих предшественников на троне, Александр видел солдат не на парадах, а в бою и сразу после него.
«27 августа перешли в Бело, — сообщал он супруге Марии Федоровне. — Приехавши туда, я прямо отправился в госпиталь, расположенный недалеко от нас, и нашел его таким переполненным ранеными и больными, что многим не было места и они лежали просто на воздухе на тюфяках… Большую часть раненых нашел в грязном белье, в котором их перевезли, и в панталонах; некоторые в сапогах и мундирах; рубашки у многих были все в крови совершенно запекшейся, как они были вынесены из дела, хотя некоторые лежали в госпитале по 5 и 6 дней… Многие ужасно страдают и стонут, другие, напротив, такие молодцы; но когда видишь постоянно все новых да новых раненых и новые мучения, тяжело становится на сердце, и поневоле думаешь: да когда же, Боже, конец этим мученьям, этим жертвам, этой ужасной войне! Тяжело и далеко непривлекательно вид этих несчастных здесь, на месте, в скверной относительно обстановке, в этот холод, без постелей, большей частью просто — на соломе».
Александр и сам занимал очень скромные помещения. Покончив с дневными заботами, садился в своей палатке, с кряхтением стаскивал сапоги и принимался писать в столицу, хлопотать о снабжении солдат самым необходимым. Просил жену Марию Федоровну, возглавлявшую Российский Красный Крест: «Пожалуйста, побольше табаку и именно махорки; это главное удовольствие бедных солдат и даже более удовольствия им делает махорка, чем чай, который они получают иногда от казны, а табак никогда. Фуфайки очень полезны и хороши; набрюшников не стоит вовсе присылать; солдат не станет носить их и непременно сделает что-нибудь другое из них. Одеяла, чулки, колпаки и проч. — всё это хорошие вещи и нужны».
Ему так было плохо на фронте, что он не мог представить, что где-то продолжается обычная жизнь, писал Марии Федоровне: «Такое тяжелое, скорбное время для всей России. Если ты хочешь мне сделать огромное удовольствие и если тебе это не слишком тяжело, не езди в театры, пока эта тяжёлая кампания благополучно не кончится. Прости мне, что я это пишу тебе, потому что уверен, что и ты без того этого не делала бы и что тебе и самой казалось это неприличным. Так ли это или я ошибаюсь?»
Особенно тяжело переживал цесаревич потерю друзей. 14 октября 1877 года он пишет жене о гибели герцога Сергея Лейхтенбергского: «До того нас всех поразила смерть бедного Сережи, ты можешь себе представить. Когда видишь человека веселого, здорового еще за несколько часов и вдруг узнать, что он убит, это до того поражает, что не отдаешь себе ясного отчета в том, что случилось; эта смерть нас всех страшно поразила и огорчила».
Мысли о семье помогали выжить в этом аду. В редкие свободные минуты Александр писал трогательные послания детям.
2 октября 1877 года, село Брестовец: «Благодарю вас, мои душки Ники и Жоржи, за ваши письма. Мне очень скучно и грустно без вас и я часто думаю о вас и душке Ксении. Как давно мы не видались и я думаю, вы меня совершенно уже забыли… Как мне хочется скорее приехать к вам, назад домой. Целуйте от меня крепко Мама и не забывайте вашего Папа, молитесь за него и за всех наших молодцев солдат. Обнимаю и целую вас крепко, мои душки. Постоянно думаю и молюсь за вас! Христос с вами, мои душки! Ваш Папа».
13 декабря 1877 года, село Брестовец: «Благодарю тебя, милый мой Ники, за твое письмо. Очень рад, что ты хорошо учишься и что тобой довольны. Мне страшно скучно без вас и так тянет домой, но нечего делать. Когда служишь, так думать о своих не приходится и надо исполнять свой долг!.. У меня решительно ничего нет для вас на елку; Мама вам подарит от меня, а здесь ничего достать нельзя. Дай Бог до скорого свидания и чтобы можно было мне вас скорее обнять всех троих. Поцелуй крепко, крепко от меня душку Мама, Георгия и Ксению. Христос с вами, мои душки! Крепко целую тебя, милый мой Ники; не забывай твоего Папа и молись за него».
В январе 1878 года в Адрианополе были подписаны предварительные условия мира, и 6 февраля Александр Александрович смог вернуться домой. Война закончилась. Но она навсегда изменила мировоззрение будущего императора.
«Я рад, что был на войне, — говорил позже Александр III С.Ю. Витте, — и видел сам все ужасы, неизбежно связанные с войной, и после этого я думаю, что всякий человек с сердцем не может желать войны, а всякий правитель, которому Богом вверен народ, должен принимать все меры для того, чтобы избегать ужасы войны, конечно, если его (правителя) не вынудят к войне его противники, тогда грех, проклятие и все последствия этой войны пусть падут на головы тех, кто эту войну вызвал».
Александр III остался в истории Миротворцем. В годы его царствования Россия не участвовала ни в одном значимом военном конфликте.