Серый утренний туман. Во дворе старого немецкого замка по кругу ходит огромный злобный конь готторфской породы – самый крупный и своенравный из всех, что нашлись в голштинских конюшнях. На коне, без седла и стремян, едва держится одиннадцатилетний худенький мальчишка. Внезапно конь резко встает на дыбы и сбрасывает наездника на плотный песок. Коня тут же окружают тринадцать драгунов, пытаются его утихомирить. Мальчик, побелев от боли, молча встает, принимает из рук капитана Бонберга уздечку и вновь забирается на колючую, горячую лошадиную спину. Поводья, натянутые, как струна на смычке, режут тонкие музыкальные пальцы. Башенные часы показывают восемь. Еще немного, и можно будет вернуться к скрипке, поиграть полчасика перед французским… Если, конечно, проклятый конь позволит юному герцогу дожить до конца урока верховой езды.
С чего все началось
Будущий российский император Петр III родился в немецком Киле в 1728 году. Мальчика назвали Карлом Петером – в честь двоюродного деда, шведского короля Карла XII, и родного деда, русского царя Петра Великого. Голштинский принц вырос без матери – принцесса Анна Петровна скончалась через несколько дней после рождения ребенка. Когда мальчику исполнилось одиннадцать, он потерял и отца. Воспитанием Карла Петера занимался дядя, король Швеции Адольф Фредерик, однако у монарха и своих дел хватало, и юный герцог поступил в полное распоряжение своих наставников, среди которых были как поистине выдающиеся педагоги, так и те, кого подпускать к детям вообще было нельзя.
Петербургский историк Глеб Вадимович Калашников провел большую исследовательскую работу в Архиве Земли Шлезвиг-Гольштейн и воссоздал яркую, живую, документально точную картину детства Карла Петера. Эти изыскания полностью разрушают сложившийся карикатурный образ Петра III как пьяницы и необразованного мужлана, который нарисовала его супруга Екатерина II в своих знаменитых «Записках».
«Напомним, – призывает историк, – что «Записки» писались узурпатором престола, убийцей, нелюбимой женой и величайшим лицемером. Писались во многом как оправдание собственных преступлений, как попытка доказать, что эти преступления необходимо было совершить если не для спасения, то хотя бы для блага государства. Ожидать, что в подобных записках личность жертвы – нелюбимого мужа, которого приходилось терпеть почти 15 лет, императора, у которого подданная отняла престол и жизнь, будет обрисована иначе, чем самым отталкивающим образом, абсурдно».
Итак, Екатерина именовала себя «просвещенной императрицей», а своего мужа представляла ограниченным и тупоумным солдафоном. Но что же было на самом деле? В 16 лет, по заключению российской ученой комиссии, принцесса Анхальт-Цербтская умела: «по-немецки писать и читать (с ошибками многими), по-французски говорить, писать и читать хорошо, из арифметики слагать несколько и умалять худо, из Закона Божьего по лютеранскому исповеданию молитвов по-немецки с десять знает худо, а Священному Писанию не учена вовсе, танцевать изрядно способна, а сверх того иному ничему не научена». В то же время ее жених, голштинский герцог Карл Петер, к 14 годам получил глубокое академическое образование на уровне лучших учебных заведений того времени. Однако далось оно ему слишком тяжело, и некоторые предметы, например, латинский язык и верховую езду, Карл Петер возненавидел на всю жизнь. Но скрипка – скрипка всегда была с ним, с пяти лет и до самого конца.
Приятные уроки
Учебный день герцога начинался в девять утра, и до двенадцати шли часовые уроки без перерыва. Потом обед, свободное время, зачастую занятое официальными приемами, и с пятнадцати до восемнадцати часов – снова занятия. Дополнительно – верховая езда по утрам и фехтование в середине дня. Выходной всего один, воскресенье, никаких каникул и пропусков.
«Никакие обстоятельства, – рассказывает историк Калашников, – кроме болезни герцога, не служили основанием для отмены уроков. В том числе даже такие, как смерть отца, собственный день рождения и вступление на герцогский престол, дни поминовения родителей: во все эти дни уроки велись в обыкновенном порядке». Порой герцогу приходилось жертвовать собственным обедом, чтобы присутствовать на различных церемониях и богослужениях – а затем вновь садиться за парту.
Любимейшим уроком Карла Петера был французский. Профессор Миле подбирал ему увлекательные стихи для заучивания и декламации, в программу также входило изучение грамматики и беглая разговорная речь. Герцог ежедневно писал небольшие сочинения на французском и два раза в неделю делал переводы с французского на немецкий и наоборот. Профессор Миле ни разу не наказал своего ученика, постоянно проставлял одну и ту же помету: «Его Высочество, явив достойное прилежание и усердие, на нынешней неделе учения своего весьма достоин награждения».
Успехи Карла Петера в области географии также впечатляли. Профессор Эбевольде, хотя и был строгим учителем и неизбежно предписывал наказание за малейшую провинность, но все же сумел сделать свой курс интересным и полезным. Герцог знал основы физической географии и астрономии, освоил систему координат и применение компаса, умел работать с картами, разбирался в политических границах Европы. Особенно подробно преподавались политическая и физическая география Дании, Швеции и России – стран, с которыми впоследствии могла быть связана судьба герцога. Экзамены по географии Карл Петер всегда сдавал успешно, а нарекания, если и получал, то только из-за своей невнимательности: «Изображая начертание Европы, изволил Его Высочество посреди Франции поставить с пера большую кляксу, почему может быть несколько наказан»; «Слушая про течения рек Рейна и Эльбы, Его Высочество был отвлечен игравшей во дворе замка музыкой, почему выслушанной лекции повторить в главных терминах без важных ошибок не сумел».
В отличие от своей будущей жены Екатерины, герцог разбирался в основах религии на весьма высоком уровне. Учитель богословия и истории Хофеман последовательно изучал с ним Библию на немецком, причем к каждой прочитанной главе наставник давал подробный комментарий. Более того, Хофеман дал Карлу Петеру несколько уроков, разъясняющих различия между лютеранством и другими христианскими вероучениями. Впоследствии, оказавшись в России, герцог сводил с ума своей дотошностью своего православного наставника, иеромонаха Симона Тодорского. Как сообщает биограф Петра III Александр Сергеевич Мыльников, «почти по каждому догмату кильский принц вступал в иеромонахом в споры, чем безмерно раздражал его».
Порой Хофеман проводил уроки богословия совместно с Йоханом Штуббе, органистом городского собора. Занятия с участием органиста проходили всегда особенно успешно, и герцог запоминал слова и мелодии гимнов после всего двух-трехкратного повторения.
Музыка с детства увлекала Карла Петера. В возрасте пяти лет он впервые услышал скрипку – на ней играл отцовский егерь Бастиан. С тех пор герцог едва ли не все свободное время тратил на занятия с Бастианом и даже взял его с собой в Россию, чтобы не прекращать совместные репетиции. Карл Петер, по отзывам современников, играл на скрипке «жестковато, но бегло». Он причислял себя к школе известного итальянского скрипача и композитора Джузеппе Тартини. В России у герцога появилась возможность нанять себе еще двух профессиональных учителей музыки – и вот он уже выступает на домашних концертах первой скрипкой. Как вспоминал его российский наставник Якоб Штелин, «для своего времяпрепровождения этот государь научился у нескольких итальянцев игре на скрипке настолько, что при исполнении симфоний, ритульнелей к итальянским ариям и так далее мог выступать в качестве партнера… Едва он слышал что-либо о хорошей скрипке, как тотчас желал ее заполучить, независимо от цены. В результате он стал обладателем ценного собрания скрипок кремонских, амати, штайнеровских и других знаменитых мастеров, за которые он платил по четыре, пять и более сотен рублей».
Жестокие учителя
Но вернемся к голштинским годам Карла Петера. Было у него два ненавистных учителя, встреча с которыми каждый раз превращалась в истинную муку. Юстиц-советник Жюль преподавал герцогу латынь. Не обладал он ни педагогическим даром, ни терпением. На каждом уроке он сажал одиннадцатилетнего мальчика переводить латинские тексты, мало подходящие ученику по возрасту – то были речи Цицерона и Ливия, юридические сочинения. Если в переводе обнаруживалось пять ошибок – результат считался неудовлетворительным и учитель писал резолюцию: «Его Высочество достоин весьма строгого наказания», а иногда «жестокого» или даже «телесного наказания». Жюль был единственным наставником, присутствовавшим при исполнении телесных наказаний, назначавшихся юному герцогу.
Историк Калашников рассказывает об экзамене по латыни в 1741 году: «Карл Петер должен был перевести с латыни на французский три страницы печатного юридического трактата, каждая из которых была форматом в половину листа и набрана убористым шрифтом. Перевод составил 17 рукописных страниц и 13-летний герцог провел в работе над ним 14 часов (с 8 утра до 10 вечера), будучи все это время в одиночестве заперт в «классном кабинете». За время экзамена в кабинет был лишь трижды допущен камердинер, подававший Карлу Петеру стакан воды и убиравший «необходимую вазу». В итоговом тексте перевода учителем было найдено 32 ошибки. Экзамен оценили как «сданный недостойно», однако посмотрим на это с позиций нашего времени. Много ли найдется в современном мире 13-летних детей, способных повторить достижение юного герцога Хольштайнского и перевести за день 17 рукописных страниц с одного неродного языка на другой?»
В программу обучения герцога, помимо вышеназванных предметов, входили также история, юриспруденция и ежедневные танцы, вызывавшие у него особенное отвращение. Как сообщают историки, «постоянной партнершей Карла Петера была баронесса Ливен, которая в 1739 году была 43-летней вдовой, постоянно носившей глубокий траур. В Музее Земли Шлезвиг-Хольтшейн экспонируется ее портрет, на котором баронесса изображена пожилой, суровой и весьма дородной дамой. Представим, что должен был чувствовать 11-13 летний Карл Петер, изо дня в день вынужденный по целому часу повторять под свист солдатской флейты надоевшие фигуры одного и того же танца в паре с дамой, годившейся, по понятием того времени, ему в бабушки… Занятия танцмейстера Дюмени вселили в будущего российского императора пожизненную ненависть к танцам. Ведь помимо угнетающей скуки, Карл Петер еще и постоянно получал наказания, а в конце года должен был сдавать унизительный экзамен под неизменную флейту Карша и все с той же баронессой фон Ливен в паре».
Наказания и поощрения
В качестве награды за успехи в учебе юный герцог получал уроки фехтования со сверстниками – и это было самым веселым воспоминанием его печального детства. Однако самый лучший предмет быстро исключили из программы, поскольку комиссия наставников постановила: «От упражнений Его Высочества с товарищами в фехтовании не имеется полезного действия, напротив же делается сильный шум и возбуждение, вследствие которых ко времени обеда Его Высочество бывает разгорячен, не прибран, излишне оживлен, подвержен смеху и отвлекается за столом многими страстными рассказами, что весьма скверно отражается на аппетите Его Высочества».
А вот какие поощрения комиссия оставила Карлу Петеру:
- посещение воскресного развода караула в качестве зрителя;
- приобретение в воскресенье на собственные деньги новой игрушки (только одной! – чаще всего это была коробочка с пятью оловянными солдатиками);
- посещение воскресного концерта в замке;
- воскресная прогулка по городу;
- участие в строевых занятиях пехотного полка гвардии.
Из-за плохих оценок по латыни герцога нечасто награждали за учебу. Зато наказания сыпались как из ведра.
Наказания также распределялись по восходящей шкале:
- лишение десерта на воскресном обеде или на всю предстоящую неделю (герцог должен был оставаться за столом и смотреть, как другие едят сладкое);
- недозволение занятий фехтованием и верховой ездой;
- запрещение играть в игрушки в течение следующей недели (камердинер собирал все игрушки в покоях герцога и запирал их на замок в особом чулане);
- уничтожение некоторого количества игрушек на глазах герцога (камердинер бросал его оловянных солдатиков в огонь);
- принуждение герцога провести воскресный день в позорном колпаке (22 раза за три года);
- заточение босиком и в одном нижнем белье с вечера субботы и до утра понедельника в полуподвальную «малую капеллу» на хлеб и воду (25 раз за три года);
- телесное наказание: «легкое» – постановка на колени на два-четыре часа, «ординарное» – постановка на колени на горох от получаса до двух часов, и «жестокое» – наказание розгами (мальчика сек палач в маске, на экзекуцию приглашались зрители – все желающие придворные и учителя).
Историк Калашников приводит пример особенно неудачной недели герцога в феврале 1740 года, по итогам которой мальчику было назначено: «в субботу в 8 часу пополудни устроить Его Высочеству экзекуцию посредством сечения розгами 35 раз, сразу после которой препроводить Его Высочество босым и без платья в малую капеллу для заточения там под замком и с пропитанием фунтом крестьянского хлеба и водой до утра понедельника, в ходе коего заключения в воскресенье в полдень подать в малую капеллу 6 фунтов гороху, на каковой, рассыпав его в ящике, поставить Его Высочество без нижних штанов на колени на два часа, по освобождении же Его Высочества из заточения во всю будущую неделю до субботы 8 часов пополудни воспретить Его Высочеству употребление сладкого блюда за обедом, развлечение с игрушками (кои запереть сегодня же камердинеру Баху)».
Вместо послесловия
Екатерина не раз с презрением отзывалась об увлечении своего мужа оловянными солдатиками. Но давайте посмотрим на хобби герцога его глазами. В детстве эти игрушки доставались Карлу Петеру с огромным трудом; право играть с ними он должен был тяжело зарабатывать; и по 8-10 раз в год мальчик стоял перед камином и смотрел, как медленно плавились «солдаты» его малочисленной «оловянной армии». Вот почему в России, получив наконец возможность владеть теми вещами, которые ему нравились, Петр страстно пополнял коллекцию солдатиков и часто играл с ними.
Еще больше Екатерина ненавидела «пиликанье» мужа на скрипке. По отзывам современников, у императрицы совершенно не было слуха, поэтому музыка, да еще и в исполнении нелюбимого мужа, вызывала у нее ужасное раздражение. Впрочем, она все же выполнила последнюю просьбу свергнутого императора – послала ему в заточение его любимый инструмент. Какой скрипичный этюд исполнял Карл Петер перед гибелью, неизвестно. Наверное, один из тех, что он разучивал когда-то в холодной малой капелле, дожидаясь, пока наступит понедельник и его выпустят на свободу.
Исторические материалы по теме:
- Глеб Калашников «Заметки об образовании будущего императора Петра III»
- Александр Мыльников «Петр III»
- Анна Порфирьева «Музыкальные развлечения Петра Федоровича в Ораниенбауме»
Поддержите проект и получите эксклюзивный исторический контент: - необычный факт из истории России с иллюстрацией - каждую неделю; - интересный аудиорассказ из серии «Царские слуги» - каждый месяц. Подпишитесь в группе Уютной истории ВКонтакте ⇢ Стоимость подписки - 50 рублей в месяц. Отменить можно в любой момент. Добро пожаловать в клуб Уютной истории 💚