Каждый вечер в русских кабаре Парижа начинался с надрывных строк: «Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз, джентльмены, бароны и леди…» Шел 1930-й год. Позади остались волнительные двадцатые, когда в эмигрантских кругах царила уверенность, что коммунизм в России скоро закончится, что вот-вот можно будет вернуться домой и жить как прежде… Спустя полтора десятка лет после революции наступило осознание — прошлое разбито на острые осколки. Придется остаться здесь, на новой родине, и все так же влачить жалкое существование. Слишком многие беглецы не смогли найти себя в эмиграции и теперь с тоской вспоминали царскую Россию.


Жестокий романс «Институтка» стал неофициальным гимном нищего русского дворянства, ютящегося в крошечных мансардах, умирающего от голода под ажурной сенью парижских платанов.
Институтка из Петербурга
Автор этой пронзительной песни — переводчица и поэтесса Мария Вега. Ее настоящее имя — Мария Николаевна Волынцева. Псевдоним, отсылающий к самой яркой звезде Вега из созвездия Лира, придумал для нее отец.


Это была женщина богатырского телосложения, полная и высокая, но с нежной и тонкой душой. Она родилась в Петербурге 15 июня 1898 года. Отцом ее был отставной военный Николай Волынцев. Изобретатель-самоучка, накануне Первой мировой войны он занимался разработкой образцов русского автоматического оружия. Мать Маши была певицей, но девочка ее почти не помнила — артистка сбежала из дома ради новой любви, бросив мужа с ребенком на руках. Николай Волынцев сам занялся воспитанием дочери, а в 1909 году отдал Машу в Павловский женский институт.

На выпускном балу девушка познакомилась с симпатичным курсантом морского училища. Его звали Михаил Ланг, и он без памяти влюбился в неуклюжую, но искреннюю и пылкую институтку.

Мария всерьез собралась за курсанта замуж — но грянула революция и унесла ее возлюбленного. Юный Михаил вступил в ряды белогвардейцев и отправился сражаться с большевиками. Никаких вестей от него не поступало. Мария оплакивала жениха как погибшего.
Изгнание из рая
Тем временем, отец принял решение увезти 19-летнюю институтку из революционного Петрограда.

Начались бесконечные скитания, столь хорошо знакомые всем эмигрантам. Сначала были Гагры, потом — Константинополь, и к 1923 году Волынцевы оказались в Париже, где Марии пришлось срочно искать себе работу. Она хорошо рисовала и стала писать копии картин на заказ. Позже и ее собственные работы тоже получили признание.

Боль от потери любимого притупилась, и Мария последовала совету отца — вышла замуж за грузинского князя Джумбера Нижарадзе, сына его давнего друга. В 1924 году решила принять участие в конкурсе искусств на летних Олимпийских играх в Париже — с 1912 по 1948 год в программу Олимпиады входили соревнования по живописи, архитектуре, музыке, скульптуре и литературе. Обязательное условие — темы произведений должны были иметь отношение к спорту. Княгиня Мария Нижарадзе представила картину «Le Tennis Macabre» («Мрачный теннис»). Она выступала под флагом царской России, поскольку правительство Советского Союза игнорировало Олимпийские игры, считая их буржуазным видом спорта. Мария дошла до финала, но в список победителей не попала — золото по живописи тогда взял люксембургский художник Жан Якоби.



Муж был не против занятия Марии живописью, тем более что это приносило неплохой доход; но решительно воспротивился публикации ее стихов. В двадцатых Мария писала комические песенки по просьбе знакомых, что князь считал моветоном. Джумбер запретил ей печатать поэзию под фамилией Нижарадзе. Тогда-то Николай Волынцев и придумал для дочери красивый псевдоним.
Побег от реальности
Несмотря на сопротивление мужа, Мария все больше увлекалась поэзией. От незатейливых песенок перешла к романсам и поэтическим переводам. Сделала несколько замечательных переложений из Райнера Марии Рильке — австрийского поэта-модерниста. Выпустила сборники стихотворений «Ночной корабль» и «Полынь», которые сама же и проиллюстрировала.


В «Полыни» есть чудесные романтические стихи:
У меня, на дне шкатулочки,
Камень с солнечного берега;
Он зеленый, с белой крапинкой,
С чуть заметною царапинкой.
У других — ларцы с запястьями
И с прабабкиными кольцами,
Рядом с тайнами сердечными
Да цветами подвенечными.
У меня же — только камушек.
Он пропитан солью горькою,
Дождь звенел над ним стеклярусом,
Шелестел, играя парусом,
Говорил о дальних странствиях,
О русалках в черном жемчуге,
И на камне море синее
День и ночь чертило линии.
Стал он пестрый и причудливый,
Как вода на солнце светится.
Стоит в сумерках прислушаться —
Слышно — где-то волны рушатся…
У меня, на дне шкатулочки,
Не смарагды, не карбункулы:
Только камень с белой крапинкой,
С чуть заметною царапинкой.
Есть в этом сборнике и грустные строки:
Подслеповатое окно,
Да комната в четыре метра —
Вот жизнь моя. И я давно
Забыла шум лесного ветра.
Оборван день мой, искалечен
Как недоконченный рассказ.
Но почему в нем каждый час
Такою музыкой отмечен?
Мария вся ушла в творчество, муж, чуждый прекрасному, ей опостылел… И вдруг случилось нечто невероятное. В ресторане, где как раз исполняли ее «Институтку», Мария увидела Михаила. Он возмужал, у рта залегли горькие складки, но это без сомнения был ее первый жених, которого она считала погибшим.

Дальше все завертелось, как во сне. Развод с нелюбимым мужем, свадьба с Михаилом и переезд в Швейцарию, где у Ланга были какие-то «важные дела». Что это за дела — Мария узнала позже.
Крутой поворот
Оказалось, Михаил уже несколько лет сотрудничает с Комитетом СССР по связям с соотечественниками за рубежом, делает переводы идеологически близких иностранных изданий. Он и жену привлек к этому сотрудничеству. По заказу Комитета Мария стала писать стихи об Октябрьской революции и даже о Ленине.
В таком же октябре, быть может,
Знал Ленин, по лесу бродя,
Что верные пути найдя,
Краеугольный камень вложит
В высокий будущего Дом.
И в яркой зрелости осенней
Его прозрачный вещий гений
В мир пробивался родником.
В начале семидесятых Михаил тяжело заболел. Прощаясь с жизнью, он просил жену развеять его прах в России, в Кронштадте, где в юности он мечтал о дальних путешествиях и морских сражениях. Мария исполнила завещание любимого. В 1975 году она вернулась в родной город, который теперь звался Ленинградом.
Она брела по улицам, изменившимся до полной неузнаваемости. Большая и Малая Конюшенные стали Желябова и Софьи Перовской, Гороховая — Дзержинского, Каменноостровский проспект превратился в Кировский. На смену привычным вывескам «Новый иностранный магазинъ» и «Торговый домъ В. Леженъ» пришли названия «Союзпечать» и «Рюмочная».



Невозможно было убедить себя, что она вернулась домой. Отравленной иголкой пульсировала мысль: «А стоило ли вообще сюда приезжать?» Но пути обратно в Европу уже не было.
Родных в России у Марии не осталось, и последние годы поэтесса провела в Доме ветеранов сцены. Она скончалась в 1980 году — за два года до того, как ее лучший романс «Институтка», пусть и в отредактированном виде, прозвучал в фильме «Государственная граница. Восточный рубеж» и вознесся на вершину популярности в Советском Союзе.
Полный текст романса «Институтка»
Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфера.
Приют эмигрантов — свободный Париж!
Мой отец в октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» —
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я — проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфера,
Приют эмигрантов — свободный Париж!
Я сказала полковнику — нате, берите,
Не донской же валютой за это платить!
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
А всё остальное — дорожная пыль.
Ведь я — проститутка, я фея из бара,
Я чёрная моль, я летучая мышь…
Вино и мужчины — моя атмосфера,
Приют эмигрантов — свободный Париж!
Только лишь иногда под порыв лживой страсти
Вспоминаю Одессы родимую пыль,
И тогда я плюю в их слюнявые пасти!
А все остальное — печальная быль.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины — моя атмосфера.
Приют эмигрантов — свободный Париж!
Поддержите проект и получите эксклюзивный исторический контент:
- необычные факты из пыльных архивов России и Европы;
- новые исторические книги автора: долгожданный роман «Роковой год цесаревича Николая» и серия рассказов «Царские слуги».
Подпишитесь в группе Уютной истории ВКонтакте ⇢
Стоимость подписки - 50 рублей в месяц.
Отменить можно в любой момент.
Добро пожаловать в клуб Уютной истории!